Книги, о которых говорят. Евгений Водолазкин «Чагин»

Писатель Евгений Водолазкин – своего рода уникум, явление в литературной среде неповторимое и даже немного странное. Все началось в 2012 году после публикации романа «Лавр», вошедшего по версии газеты Guardian в топ-10 лучших книг мировой литературы о Боге. С тех пор каждая написанная им книга тут же становится бестселлером, выдерживая множество переизданий.

А вот исторические романы Водолазкин писать не любит, так как убежден в том, «времени не существует, все едино и связано со всем», а время «лишь подпорка для удобства восприятия событий» – эта идея красной нитью проходит в сюжетах почти всех его произведений. Доктор филологических наук, блестяще владеющий русским языком, в том числе и древнерусским, смешивает на своей творческой палитре эпохи и стили, виртуозно расставляя акценты и делая читателей непосредственными участниками событий, о которых рассказывает. В его романах почти обязательным становится смешение жанров – дневников, писем, романтических и детективных историй, а также непременное наличие главного героя, следить за жизнью которого необычайно интересно – наверное, недаром любимой книгой Евгения Водолазкина является роман Даниэля Дефо «Робинзон Крузо».

Имена действующим лицам даются автором тоже не просто так: например, Иннокентий, герой романа «Авиатор», жертва происходящих в книге событий, и значение его имени – «невинный» полностью соответствует характеру персонажа. А вот и герой нового романа – Исидор Пантелеевич Чагин, познакомьтесь. Архивист, являющийся на службу всегда в одно и тоже время и в одном и том же виде, обладатель скрипучего бесцветного голоса, создавший вокруг себя непроницаемую для окружающих оболочку, защищающую его от внешних воздействий и полное отсутствие чувства юмора. Имя его образовалось от двух слов «Исис» (имя древнеегипетской богини плодородия Исиды или Изиды) и «дорон» («дар, подарок»). Наиболее сильные стороны носителя имени — ответственность, и аккуратность, исполнительность и целеустремленность.

Ну, понятно, какие здесь могут быть случайности?

Но «светило архивного дела», современный Акакий Акакиевич, вовсе не так одномерен, как может показаться на первый взгляд. Ко всему прочему, он мнемонист, человек, который не умеет забывать, и помнит любые, самые тяжелые для запоминания тексты: на спор как-то повторил наизусть только что увиденный статистический отчет Смоленской губернии за 1912 год, повергнув в изумление сослуживцев. Здорово, правда? А ведь это страшно – помнить абсолютно все…

Предатель. Молодой выпускник ЛГУ конца 1960-х подписывает донос, бонусом получая квартиру в Ленинграде, хотя выбор был, он всегда существует, а вот искупить грех, нависший плотной тенью над его жизнью, возможно, и не получится. В романе у Исидора Чагина несколько биографий и несколько двойников, верно отражающих внутреннее содержание мятущейся души героя – археолог Генрих Шлиман, архивист Павел Мещерский и даже когда-то отмеченный Водолазкиным Даниэль Дефо. В одном из интервью автор сравнивает своего «маленького героя» с глазком видеокамеры, который тоже совсем не героический, его свойство – фиксировать происходящее. Все запечатленное камерой никогда не стирается из ее памяти, точно так же, как и в многострадальной голове Исидора Пантелеевича. Но видеокамера мертвая, ей не присущи внутренние переживания от вечной яркости запечатленных много лет назад событий.

Получит ли прощение Исидор Чагин? И возможно ли его оправдать?..

Из книги Евгения Водолазкина «Чагин»:

• Его интересовала цена радости.
• Любой дневник, даже самый честный, прямого отношения к реальности не имеет. Это – не жизнь как она была, а только взгляд на нее. Как собственно, любое историческое описание.
• Когда один приезжаешь туда, где был с дорогим человеком, одиночество удесятеряется. Как будто он снова уходит.
• Счастье – понятие субъективное. У каждого человека оно свое. И даже у одного и того же человека в разные поры жизни оно тоже разное.
• Шутка – это кривое зеркало реальности.
• Есть вещи, которые трудно обсуждать шепотом.
• Одни и те же события вызывают к жизни одни и те же слова.
• Чехов писал так, как будто до него не было драматургии.
• Любое творчество — это своего рода оправдание.
• Сотни тысяч книг, собранных в одном месте, имеют свою энергию. Подобно тому, как океаны определяют погоду, значительные книжные собрания способны формировать личность. Говорят ведь, что даже движение вдоль книжных полок само по себе благотворно.
• Память лишь воспроизводит события, а дневник их осмысливает.
• Бумага – большое подспорье для памяти, потому что всякий, кто запоминает, имеет и свойство забывать.

Новая книга Евгения Водолазкина «Чагин»